Третья пятилетка 1938—1942, сорвана началом войны

Третья пятилетка проходила в условиях, когда начиналась новая мировая война. Ассигнования на оборону пришлось резко увеличить: в 1939 году они составляли четвертую часть государственного бюджета, в 1940-м — уже до одной трети, а в 1941 году — 43,4 процента.

Создание мощного индустриального потенциала проходило тогда в условиях все большего ограничения советской демократии. Дело дошло до репрессий, которые обрушились на промышленность не меньше, чем на Красную
Армию. Трагедия была не только в том уроне, который понес директорский и инженерный корпус, кадры наркоматов и многочисленных предприятий. Снижался трудовой накал коллективов, снижалась творческая активность миллионов рабочих и служащих. И это в то время, когда фашистская агрессия становилась день ото дня реальнее.

Если для первых двух пятилеток главной задачей было догнать развитые страны по объему промышленного производства, то для третьей пятилетки была выдвинута задача догнать их по производству промышленной продукции на душу населения, которая была в 5 раз ниже.

Главное внимание уделялось теперь не количественным показателям, а качеству. Упор делался на увеличение выпуска легированных и высококачественных сталей, легких и цветных металлов, точного оборудования. В годы пятилетки принимались серьезные меры по развитию химической промышленности и химизации народного хозяйства, внедрению комплексной механизации, и даже осуществлялись первые попытки автоматизации производства. За три года (до 1941 г.) объем производства вырос на 34%, что было близко к плановым показателям, хотя они и не были достигнуты. В целом темпы экономического развития были довольно скромными. Чувствовалось, что приросты даются огромным напряжением. Одна из основных причин заключалась в том, что административная система и директивное планирование могли давать хорошие результаты при строительстве новых предприятий, где преобладал ручной труд. Когда же индустриализация начала подходить к концу, АКС, исчерпав свои возможности, начала давать сбои. Новый технологический уровень повышал требования к сбалансированности всех звеньев экономики, к качеству управления и к самим работникам. Нерешимость этих проблем и порождала сбои в экономике.

Политическая ситуация в Европе свидетельствовала о приближении войны, поэтому третья пятилетка стала пятилеткой подготовки к войне. Это выражалось в следующем. Во-первых, вместо предприятий-гигантов было решено строить средние по величине предприятия-дублеры в различных районах страны, но в основном в восточных. Во-вторых, ускоренными темпами росло военное производство. Среднегодовые темпы роста военного производства по официальным данным составляли 39%. В-третьих, многие невоенные предприятия получали военные заказы и осваивали выпуск новой продукции, переходили на ее производство в ущерб мирным изделиям. Так, в 1939 г. выпуск танков увеличился в 2 раза, бронемашин в 7,5 раз по сравнению с 1934 г. Естественно, что это вело к сокращению выпуска тракторов, грузовиков и другой мирной продукции. Например, Ростсельмаш в 1939 г. выполнил свое годовое задание на 80%, но при этом план по военной продукции на 150%. Ясно, что сельскохозяйственных машин он выпускал немного.
В-четвертых, новое строительство, а за 1938-1941 гг. было пущено в строй около 3 тыс. новых крупных заводов и фабрик, шло в основном на востоке страны - на Урале, в Сибири, в Средней Азии. Эти районы к 1941 г. стали играть заметную роль в промышленном производстве. Кроме того, в годы третьей пятилетки здесь были заложены основы промышленной инфраструктуры, что позволило в самые тяжелые первые месяцы войны провести эвакуацию промышленных предприятий из западных районов и в кратчайшие сроки пустить их в строй, что было бы просто невозможно без существующих там промышленных мощностей, железных дорог, линий электропередач и т.д.
Важнейшей проблемой третьей пятилетки оставалась подготовка квалифицированных кадров. Сложившаяся в годы второй пятилетки система подготовки рабочих на производстве через сеть курсов и кружков технической учебы уже не в полной мере удовлетворяла быстро растущие потребности промышленности в квалифицированных кадрах. Поэтому 2 октября 1940 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР была создана система подготовки государственных трудовых резервов. Предусматривался ежегодный прием до миллиона юношей и девушек в ремесленные и железнодорожные училища, школы ФЗУ и их содержание за счет государства. После окончания учебы государство имело право направить молодых рабочих по своему усмотрению в любую из отраслей промышленности. Только в Москве было открыто 97 училищ и школ ФЗУ на 48200 учащихся и 77 ремесленных училищ с двухлетним сроком подготовки.
Работников высшей и средней квалификации продолжали готовить институты и техникумы страны. К 1 января 1941 г. в СССР насчитывалось 2401,2 тыс. дипломированных специалистов, что в 14 раз превышало уровень 1914 г.
И, тем не менее, несмотря на несомненные успехи в этой области, потребности экономики не были удовлетворены в должной степени. Качественные показатели оставляли желать лучшего. Так, на 1939 г. только 8,2% рабочих имели образование 7 классов и более, что отрицательно сказывалось на темпах освоения ими новой техники, на росте производительности труда и т.д.
Примерно та же картина была и в отношении ИТР. К 1939 г. из 11-12 млн. служащих только 2 млн. имели диплом о высшем и среднем специальном образовании.
Таким образом, несмотря на определенные успехи в подготовке кадров для промышленности их нехватка продолжала ощущаться. Медленно росла производительность труда (приблизительно 6% в год), замедлились темпы развития некоторых отраслей. Среднегодовые темпы роста промышленного производства по оценкам отдельных специалистов составили 3-4%.
Почему замедлились темпы развития? Административная система планирования и управления могла давать неплохие результаты в начальный период индустриализации при строительстве предприятий, в которых преобладал ручной труд.
За годы предвоенных пятилеток, когда было построено и пущено в ход около 9000 крупных промышленных объектов, произошло колоссальное расширение объектов государственного управления, что влекло за собой разукрупнение наркоматов. Это происходило не только на федеральном, но и местном уровне, не только в сфере промышленности, но и в сфере транспорта, связи и т.д. С другой стороны, усложнялись технологические, производственные, кооперативные и другие связи как внутри отраслей, так и между ними. А это в свою очередь требовало в условиях административной плановой системы управления создания каких-либо координирующих органов. Все это приводило к росту числа различных органов контроля и согласования.
Все эти процессы вели к значительному росту управленческого аппарата, который становился громоздким и неповоротливым. Так, в предвоенные годы окончательно складывается административно-командная система управления, ядром которой был бюрократический партийно-государственно-хозяйственный аппарат.
Новый технический уровень, разросшаяся экономическая инфраструктура - все это повышало требования к качеству управления, а здесь возможности административной системы оказались исчерпаны. Нужны были не просто организаторы, способные выполнить приказ. Требовались знания, компетентность, умение применять экономические регуляторы хозяйственного развития с тем, чтобы добиться сбалансированности. Однако зачастую руководящие работники выдвигались совсем по другим признакам. К этому необходимо добавить и то отрицательное воздействие, которое оказали репрессии 30-х гг., когда малейшие срывы и неувязки в работе могли быть расценены как вредительство. Разумеется, это сковывало инициативу, превращало людей в простых исполнителей приказов «сверху».
Поскольку это было время крайнего централизма и директивных методов в управлении, важное значение приобретала обратная связь - мест с центром. В условиях репрессий она была в значительной степени нарушена. Руководство на местах стремилось любыми путями отчитаться об успехах, нередко прибегая к «корректировке» отчетности. В результате центральные органы руководства и планирования зачастую не имели правильной картины положения дел на местах, что порождало неизбежные ошибки, и еще больше усиливало перекосы и диспропорции в экономике.
Недостаточное внимание к социальной сфере, медленный рост средней заработной платы, нехватка жилья, слабая материальная заинтересованность - все это заставило государство «компенсировать» экономические стимулы к труду административными. В 1938 г. были введены трудовые книжки. Без отметки в них о причине увольнения с предыдущего места работника не могли принять на новое место. В 1939 г. прогулом стало считаться опоздание на работу на 20 минут без уважительных причин, в с 1940 г. это уже рассматривалось как уголовное преступление. В июне 1940 г. были введены восьмичасовой рабочий день и семидневная рабочая неделя и т.д.

Экономическое развитие страны в 30-е годы проходило в сложных чрезвычайных условиях, которые зависели как от внутренних, так и от внешних факторов. Постоянно в течение этого периода нагнеталась угроза войны со стороны западных стран. Поэтому, как мы уже отмечали, цели и характер довоенных пятилеток и особенно третьей, были связаны с необходимостью укрепления обороноспособности страны. Шло форсированное развитие промышленности для модернизации и увеличения производства военной техники, часто в ущерб мирной продукции.

И тем не менее несмотря на трудности, недостатки и перекосы, вызванные засильем административно-командной системы и чрезмерной централизации, экономика СССР продолжала успешно развиваться и набирать обороты. Успехи этого развития были весьма впечатляющими.

Из страны аграрной Советский Союз превращался в индустриальную державу. Была обеспечена экономическая независимость страны. К 1940 г. промышленные производственные фонды по сравнению с 1928 г. выросли в 7 раз. В 1940 г. СССР производил около 10% мирового объема промышленного производства.

Сократилось отставание от наиболее развитых держав мира. Если в конце 20-х годов по производству промышленной продукции на душу населения мы отставали от них в 5-10 раз, то к 1940 г. - в 2-3 раза.
Конечно темпы экономического роста были далеки от плановых и тем не менее по выпуску многих важнейших видов промышленной продукции мы вышли на второе место в Европе.

 Какая же цена была заплачена за эти колоссальные темпы развития тяжелой промышленности и создание промышленной базы страны? Режим чрезвычайной экономии на всем, с тем чтобы саккумулировать все средства на промышленном рывке не могли не сказаться на уровне потребления населения, на уровне социальных гарантий, на развитии здравоохранения и просвещения.
Итоги поворота к внеэкономическим административно-командным методам руководства оказались очень противоречивы. С одной стороны, поскольку средства на форсированную индустриализацию накапливались в значительной степени за счет «дани» с крестьянства и других слоев населения путем ограничения потребления - это не могло не привести к расстановке определенных приоритетов.
С другой стороны, индустриальная реконструкция даже в той форме, в которой она проходила, сама по себе требовала улучшения условий жизни и общего повышения культурного уровня масс.
Без школьного образования, медицинского обслуживания, без создания сети средних и высших учебных заведений и т.д., без перехода к городскому образу жизни не мог сформироваться работник индустриального типа.
И хотя социальное обеспечение в 30-е гг. охватывало главным образом городское население (рабочих и служащих), быстрый численный рост этой категории делал это явление массовым. В предвоенные годы были сделаны существенные шаги по обеспечению всеобщей доступности медицинских и школьных учреждений. За первые пятилетки число врачей по сравнению с дореволюционным периодом возросло в 5 раз, а вместимость больниц в 3 раза. Если в 1913 г. один врач приходился в среднем на 5700 человек, а одна больничная койка на 760 человек, то в 1940 г. на каждого врача приходилось 1200, а на каждую койку - 250 человек. Наиболее отчетливым выражением успехов в сфере здравоохранения стали перемены в условиях родовспоможения. До революции на всю страну было 7 тыс. коек. Даже в лучшем случае ими могла воспользоваться 1/10 часть рожениц. В 1940 г. насчитывалось 147 тыс. коек и подавляющая часть детей теперь появлялась на свет в родильных домах.
Так же бурно развивалось и народное образование. В 1914 г. в стране насчитывалось 106 тыс. школ, в 1940 - 192 тыс. школ. Практически заново была создана система среднего образования. В 1914 г. действовало 4 тыс. средних школ (гимназий и реальный училищ), а в 1940 г. - 65 тыс. В 30-х гг. практически все подрастающее поколение училось в школах.
Быстро расширялась сеть высших и средних специальных заведений. В 1914 г. молодежь могла поступить в 400 вузов и техникумов, к 1940 г. число этих учебных заведений выросло до 4600. Аналогичная картина наблюдалась с библиотеками, клубами, кинотеатрами, театрами и другими учреждениями культуры.
Таким образом, в нашей стране сложилась реальная техническая возможность приобщить к массовой культуре урбанистического типа большинство народа.
Несомненный успех в деле просвещения, здравоохранения и социального обеспечения сочетался со стагнацией, а часто и снижением покупательной способности, с ухудшением питания, с тяжелым жилищным кризисом.
Надо сказать, что материальные тяготы населения вытекали из самой стратегии форсированной индустриализации. Достаточно напомнить, что с 1928 по 1934 г. распределение продуктов и многих промтоваров осуществлялось по карточкам.
Рост цен продолжался все 30-е гг. и в целом к 1940 г. они выросли в 6-7 раз по сравнению с 1928 г. Правда, заработная плата рабочих и служащих также выросла к 1940 г., средняя номинальная зарплата выросла по сравнению с 1928 г. в 5-6 раз, что позволяло рабочим и служащим оплатить такое же или чуть большее количество товаров и продуктов.
Значительно хуже было положение у колхозников. Лишь к концу 30-х гг. положение здесь начало выправляться. К 1940 г. (сравнительно благополучному) среднемесячный доход полностью занятого колхозника по официальным данным достигал 20 рублей.
Денежное выражение уровня доходов населения само по себе мало о чем говорит. Важно знать, сколько и чего можно купить на эти деньги. Не менее важным показателем является и структура потребления. Известно, что чем выше уровень потребления, тем ниже в нем доля расходов на питание и выше доля непродовольственных затрат. В 1932 г. оплата продуктов питания составляла 55% товарооборота, а в 1940 г. уже 63%. Советское общество, сделав гигантский рывок в промышленном и культурном развитии, кормилось не лучше, а даже хуже, чем в 1913 г.

Успехи в индустриальном развитии влекли серьезные изменения в социально-классовой структуре населения, в его морально-культурном развитии, в изменении уклада жизни миллионов людей.
Более чем в 2 раза выросла численность городского населения. Если в 1926 г. в городах проживало 26 млн. чел, то в 1939 г. уже 60 млн. Процесс форсированной урбанизации имел как положительные, так и отрицательные стороны.
С одной стороны, к городской культуре и ее высшим достижениям получили доступ десятки миллионов людей. В городах быстро рос рабочий класс - класс, который овладевал последними достижениями научно-технического прогресса.
С другой стороны, города были не в состоянии переварить такое огромное количество вчерашних крестьян, которые еще вчера жили, опираясь на культурные установки традиционного, полупатриархального уклада жизни. Рабочий класс как бы окрестьянивается, люмпенизируется. Происходит ущемление, а часто и разрушение высших проявлений городской культуры, снижается уровень массовой бытовой морали.
Отчасти этому способствует и резко обострившаяся в годы пятилеток жилищная проблема. Государственное строительство не поспевало за потоком людей, хлынувших в город. В результате, если в 1928 г. на каждого городского жителя приходилось полезной площади 8,3 м2, то в 1940 г. - 6,3 м2. Обеспеченность жилой площадью была еще ниже и в среднем находилась на уровне 5 м2.
На стройках также не уделялось должного внимания развитию должной социальной инфраструктуры. Все внимание, средства и ресурсы сосредотачивались на возведении промышленных объектов. Сплошь и рядом около современных построенных по последнему слову техники заводов и фабрик вырастали барачные поселки, и эти времянки на многие десятилетия становились жильем для тысяч и тысяч тружеников.
Поскольку основу строительных рабочих составляли вчерашние крестьяне, вырванные из привычного для них уклада жизни и не пустившие еще «корни» в городе, то за годы пятилеток сформировалось целое поколение «первопроходцев», переезжавших со стройки на стройку со своей моралью и жизненными установками, со своей «романтикой» преодоления трудностей и пренебрежения к элементарным удобствам. Это всячески поддерживалось государственной пропагандой, так как вписывалось в официальную концепцию: «государство и его интересы превыше всего, человек - это средство, с помощью которого решаются поставленные задачи». И задачи эти решались, хотя результаты были довольно противоречивы.
Форсированное промышленное строительство привело к значительному росту численности рабочего класса. С 8-9 млн. человек в 1928 г. его ряды выросли до 23-24 млн. человек, в том числе количество промышленных рабочих увеличилось с 4 до 10 млн. человек. Естественно, что такой быстрый количественный рост сказывался на качественных показателях. Несмотря на все принятые меры к 1940 г. лишь менее 50% рабочих имели высшую и среднюю квалификацию.
За годы первых пятилеток в значительной степени была решена задача формирования новой интеллигенции. На 1 января 1941 г. в СССР насчитывалось 2401,2 тыс. дипломированных специалистов, что в 14 раз, превышало уровень 1914 г. Правда, специалистов высшей и средней квалификации по-прежнему не хватало. В 1941 г. среди ИТР насчитывалось 19,7% с высшим образованием, 23,3% со средним специальным и 67% - практиков.
Изменился и облик деревни. Свыше 90% крестьян стали колхозниками. В селе начинает формироваться сельская интеллигенция и рабочий класс (выпускники сельскохозяйственных вузов и работники МТС).
И, наконец, важным социальным итогом преобразований 30-х гг. стало вовлечение в общественное производство десятков миллионов женщин. В 1928 г. на долю женщин приходилось 24% рабочих и служащих. К 1940 г. эта цифра составила 39%.

В исторической литературе немало сказано о той роли, которую сыграла построенная промышленность в годы Великой Отечественной войны. К этому следует добавить добрые слова о кадрах рабочих, инженеров, техников, ученых, партийных и комсомольских работников, выросших на стройках и предприятиях времен индустриализации. Ведь это они, прошедшие школу индустриализации, жившие и работавшие сплошь и рядом в экстремальных условиях и закалившиеся в них, обеспечили нашу победу и на фронте, и в тылу, а затем, после войны, подготовили штурм космоса, развертывание научно- технической революции.

К началу зимы 1941 года противник оккупировал территорию, на которой до войны проживало около 42 процентов населения СССР, добывалось 63 процента угля, выплавлялось 68 процентов чугуна, 58 процентов стали, производилось 84 процента сахара и т. д. В целом выпуск валовой продукции промышленности сократился с июня по ноябрь 1941 года в 2,1 раза.